Холмс не смыкал глаз вторые сутки. Ему хотелось думать, действовать, решать задачи. Но Лондон был отвратительно-спокоен. Создавалось впечатление, что промозглая, дождливая погода справилась с задачей, которая была не под силу лондонской полиции - заставила преступность спрятаться в свои норы и не показывать оттуда даже кончика трости. Около получаса Холмс расхаживал по гостиной, пытаясь увлечь себя очередным экспериментом. Он решил выяснить, сколько он сможет продержаться без сна, при этом находясь в непрерывном движении. Однако сыщик быстро бросил это занятия, то ли поняв бесперспективность своих усилий (спать всё равно не хотелось), то ли просто не заметив, как мысли ушли в другое русло. Как же, право, неприятно осознавать, как я бесполезно трачу драгоценное время. А ведь, в сущности, каждая секунда важна! Шерлок подошёл к столу и достал скрипку. Медленно провёл по смычку кончиками пальцев, словно относясь к инструменту, как к живому. Через несколько секунд квартиру на Бейкер-стрит огласили отвратительные, скрипящие звуки. Казалось, все кошки города сбежались под окна гения дедукции и организовали собственный хор. Но Холмс словно не слышал свою игру. Резко проводя смычком по струнам, он вымещал что-то, что засело глубоко внутри него, заставлял собраться архаически мечущиеся в его голове мысли в некое подобие системы. Жуткими скрипами он заглушал стук секундной стрелки в своей голове, которая неустанно оповещала его: Ты теряешь время зря, Шерлок. Ты теряешь время.